Тут она раскашлялась, сильно и без всякого предупреждения, не делая ни малейших попыток прикрыть рот, из которого вылетали брызги и падали на землю. Когда приступ прошел, она устало покачала головой.
— Постарайся не подцепить рак, сынок. Ужасно неприятная хвороба. Тебе нужно еще что-нибудь? У меня сейчас передача по телевизору.
Я вернулся к перекрестку и постоял на тротуаре, наблюдая, как падают на землю листья, и куря сигарету. Я не стал бы рассчитывать, что выступление миссис Маккенны в суде убедило бы присяжных, но она не показалась мне ненадежным свидетелем. Мое мнение уже начало изменяться, повлиял разговор с соседом Андерсонов — даже если бы я не побывал в доме. Пары, живущие в состоянии постоянной войны, редко ругаются вне дома. На людях они сохраняют ледяную вежливость, лишь иногда удается увидеть холодный блеск ненависти в глазах, и ничего больше. Настоящие ссоры начинаются при закрытых дверях. Если добавить то, что рассказал мне Фишер, я уже не сомневался, что Билл Андерсон не убивал жену и сына. Оставалось выяснить, кто это сделал.
И где сейчас Андерсон.
Меня не заставили долго ждать в участке, что меня удивило. Либо у них выдался спокойный денек, либо им стало интересно.
Бланшар отвел меня не в ту комнату, где мы беседовали три дня назад после того, как я провел веселенькую ночку в Сиэтле. Возможно, здесь находился его кабинет. Во всяком случае, беспорядка тут хватало.
— Я хочу принести извинения, — сказал я.
— Звучит неплохо.
— Вы были правы. Относительно моей жены. Она действительно забыла номер моего телефона, а когда я вернулся, была дома.
Он кивнул.
— Значит, все в порядке?
— Абсолютно.
— Это хорошо. Вам не было необходимости приходить сюда, но я рад, что вы это сделали.
— На самом деле я бы хотел обратиться к вам за помощью, раз уж я здесь.
— Ну, ясное дело. Я вас слушаю.
— Что вам известно об убийстве Андерсонов? Возле Бродвея, три недели назад.
Его удивил мой вопрос.
— Ничего. Ну, двое людей жестоко убиты, говорят, виноват муж. Больше ничего.
— Андерсон считается пропавшим?
— Нет, он объявлен в розыск как подозреваемый в двойном убийстве. А такими вещами — да вы и сами знаете — занимается другой отдел.
— И вы верите в то, что Андерсон их убил?
— Я ничего не знаю о данном деле. Это сделал муж — так бывает чаще всего, вам это известно не хуже меня. А у вас возникли иные мысли?
— Я только что там был, — ответил я. — Говорил с несколькими людьми.
Бланшар нахмурился.
— Мне следует вас поздравить? Вы вернулись на службу в полицию? И сразу стали детективом? Странно, что я об этом ничего не слышал.
— Я действовал как обычный гражданин, — ответил я. — И беседовал с другими гражданами.
— Ага. И какой же у вас интерес, гражданин?
— Личный.
— И что вам позволило выяснить ваше новое хобби?
— Я не думаю, что Андерсон их убил.
— Ага. — Бланшар принялся рисовать в своем блокноте каракули.
— Единственная свидетельница утверждает, будто она видела, что Андерсон направлялся к дому уже после того, как его жена и сын были убиты. Конечно, она не самый надежный источник информации, но ее слова нельзя игнорировать. Я говорил с соседом, который заявил, что Андерсоны были обычной супружеской парой. Да, иногда они ссорилась. И если не говорить о каких-то старых и невероятных обидах, я не вижу никаких причин для убийства. А вы?
— Вам известно, что жизнь Джины Андерсон была застрахована на восемьдесят тысяч долларов?
— Я не знал точных цифр. Но это весьма сомнительный мотив. У него даже не было пистолета.
— Насколько нам известно.
— И в его прошлой жизни нет никаких предпосылок, никаких улик.
— Перестаньте, Джек, вы же сами долго работали в полиции. И вам известно, как это бывает. Некоторые люди подобны лунатикам. Они встают утром и идут на работу, и так день за днем, устраивают вечеринки у себя в саду, отправляются на рыбалку с соседями как нормальные человеческие существа. А потом оказываются настоящими инопланетянами, словно в них сидит кто-то другой, — бац! — и обычный мир исчезает, а на стенах полно крови. Восемьдесят тысяч вполне достаточно, в особенности если в его жизни происходило что-то еще.
— Вот тут вы правы, — сказал я. — В его жизни действительно происходило кое-что еще, но совсем не то, что вы думаете. Вещи, о которых следователи даже не подозревают.
Бланшар перестал рисовать в блокноте.
— В каком смысле?
— Пару месяцев назад Андерсон получил в наследство крупную сумму денег от богача, умершего в Чикаго. Чек на двести пятьдесят тысяч долларов.
Теперь Бланшар слушал меня внимательно.
— Откуда вы знаете?
— От адвоката, который этим занимался. На него случившееся произвело сильное впечатление, и он уверен, что Андерсон не убивал жену и сына.
— Из-за денег? Но это еще ничего не доказывает.
— Я знаю, — кивнул я. — Об этом адвокат не подумал, ведь он никогда не был полицейским. Вы полагаете, что Андерсон получил деньги и решил изменить свою жизнь, и, хотя прежде у него были нормальные отношения с женой и сыном, он не хотел, чтобы они висели у него на шее, мешая наслаждаться свалившимся на его голову богатством.
— Почему вы ушли в отставку? — спросил Бланшар. — Мне кажется, вы были не самым плохим полицейским.
— Есть и еще кое-что, — продолжал я. — Деньги по чеку не выплачены. Чек находился у Андерсона в течение месяца до того, как он исчез. Если ты решил сбежать в Мексику и растолстеть на пирожках с рыбой и мексиканском пиве в компании с шумными женщинами, ты должен открыть счет и положить деньги в банк. А не рисковать своей новой жизнью — вдруг чек потеряется, или его украдут, или о нем узнает жена.