Те, кто приходят из темноты - Страница 75


К оглавлению

75

Я остановился и повернулся к Бланшару.

— Совсем не связан. А почему ты спрашиваешь? — тоже переходя на «ты», сказал я.

— Пусть так и остается. Я говорил с человеком из фирмы Фишера. Как ты думаешь, почему он здесь оказался?

— Пытался выяснить, что происходит.

— Вовсе нет. Ему пришлось уволиться. «Личные причины». Коллега, с которым я говорил, был осторожен в формулировках. Но у меня возникло ощущение, что они старались отстраниться от Фишера. И на твоем месте я бы поступил так же. Мне кажется, что в голове у этого типа происходят вещи, о которых ты и не догадываешься.

Я наконец ушел. Ускорив шаг, быстро спустился вниз. Но не нашел Фишера у входа в больницу. Возможно, ему не понравилось, что здесь начали собираться репортеры — убийство Андерсона произошло при большом стечении народа, — однако Фишер не ответил и на мой телефонный звонок.

Когда я вернулся в его отель, портье сказал, что Фишер выписался полчаса назад.


Я забрал свою машину, решив, что пора возвращаться домой. Однако я не стал сразу выезжать на автостраду и остановился перед площадью Пионеров. Повинуясь импульсу, я вышел из машины и зашагал к площади. Руки у меня дрожали. Я не понимал из-за чего. Из-за Андерсона или из-за того, что Бланшар заговорил о событиях в Лос-Анджелесе. Я сидел на скамейке и глубоко дышал. Только через треть часа я почувствовал себя лучше.

Потом я выехал из города и направился на восток, в сторону гор. Сначала небо было чистым, а солнце ярким. Машин на шоссе оказалось неожиданно мало, и я ехал быстро, словно мир решил позволить мне поскорее покинуть место, где я стал причиной чьей-то смерти.

Когда я достиг вершин Каскадных гор, заметно похолодало, все оттенки стали приглушенными, повсюду преобладал ржавый цвет кизила, и его стебли вдруг напомнили мне спекшуюся кровь. Небо затянули тучи, казалось, еще немного — и я смогу дотянуться до них рукой, облака клубились над кронами деревьев, словно призраки давно погасших костров, влажное и беззвучное эхо жизни людей, когда-то счастливо существовавших среди деревьев на этой земле и рядом с этой водой.

Осталось ли нечто подобное в «Байроне» — образ мужчины, сидящего, сгорбившись, за столом в косых лучах утреннего солнца, — или посетители будут иногда видеть тень у двери или у окна в доме на Бродвее, призрак человека, застрявшего по другую сторону занавеси, пытающегося вернуться домой?

Тень моего отца оставалась в нашем доме в Барстоу после его смерти, это я знал. Моя мать продержалась только пять месяцев, а потом продала дом и переехала поближе к своей сестре, которую не особенно и любила. До ее переезда я успел побывать дома на выходных три или четыре раза, и всякий раз мне казалось, будто дом разбирали в мое отсутствие, а перед моим возвращением собирали снова.

В колледже у меня преподавал весьма прогрессивный профессор, который помимо того, что обладал другими замечательными качествами, приглашал по пятницам в гости своих любимых студентов. Во время долгих умных разговоров им не возбранялось знакомиться с алкогольными напитками, находившимися в его холодильнике. Однажды, на следующее утро после такого рода занятий, меня разбудил стук в дверь моей комнаты в общежитии. Ко мне пришли двое полицейских. У меня было сильное похмелье, к тому же я испугался — в моей тумбочке лежало немного марихуаны, — в общем, их визит вывел меня из равновесия.

Моего отца нашли на полу в кухне, на нем были лишь пижамные штаны и ничего больше. Он услышал какой-то шум и спустился вниз — как и положено мужчине. Отец получил множество ран от большого зазубренного охотничьего ножа, но умер он от удара молотком-гвоздодером. Молоток нашли рядом с его телом. Он принадлежал отцу. Я был с отцом, когда он покупал этот молоток субботним утром во время нашей совместной прогулки. И не раз видел, как с его помощью отец чинил стулья и ограду, вешал картины. Чужаки украли немного. Большую часть денег в семье тратили на то, чтобы на столе всегда была хорошая еда, а я был прилично одет и имел все необходимые учебники. Самое дорогое унести нельзя — если не считать, что они унесли жизнь отца. Им нужны были лишь деньги, чтобы выпить, купить новые шины или поставить на лошадь, которая все равно проиграет свой забег.

Не приходилось сомневаться, что те, кто отнял жизнь у Билла Андерсона, пришли не за мелочью. Через несколько дней репортажи о его смерти исчезнут из теле- и радионовостей, но только не из моей жизни. Я солгал Бланшару. В восемь пятьдесят сегодняшнего утра существование Андерсона имело лишь косвенное отношение к моей жизни. Но минуту спустя все изменилось. Когда на твоих руках чья-то кровь, возникают иные отношения. Ты видишь в глазах умирающего понимание того, как мало ему осталось. Теперь душа Андерсона была накрепко связана с моей, из чего следовало, что завещание Джо Крэнфилда и здание в Белл-тауне стали загадками, которые я должен решить, не говоря уже о том, что мне необходимо разобраться, как это связано с моей женой.

К тому времени, как я свернул на девяносто седьмое шоссе и въехал в лес поблизости от Берч-Кроссинг, я знал, что не смогу бросить это дело, хотя и понимал, что мое упрямство может навредить мне и другим людям. Богу Неудачи все еще известно, где я живу. Он всегда будет это знать. Но даже если я ничего не стану предпринимать, он все равно меня найдет.

Может быть, пришло время сразиться на его территории.

Глава 28

Вторая ночь Мэдисон, проведенная на улицах, оказалась еще более длинной, чем первая. После разговора с глупым мужчиной в его офисе — воспоминания о нем уже начали стираться — Мэдисон прошла довольно большое расстояние. Она купила какой-то еды в маленьком магазинчике и поела в парке, немного поплакала и зашагала дальше. Она шла и шла, рестораны и магазины давно закрылись, и на улицах сразу стало темнее. Мэдисон остановилась возле здания с заколоченными окнами и нажала на кнопку одного из звонков. Потом вытащила ключи, найденные в записной книжке, и попыталась вставить их в замочную скважину. Они не подошли. Это ужасно рассердило Мэдисон. У нее что-то украли, теперь она не сомневалась. И оно находилось здесь.

75