Я заказал крепкий кофе. Фишер пытался есть завтрак. Он признался, что давно столько не пил — судя по его неловким движениям, он действительно потерял навык. Однако я и сам чувствовал себя не лучшим образом. Когда официантка предложила принести еще кофе, я согласился, предоставив Фишеру сражаться с остывающим завтраком, а сам вышел на улицу покурить.
Мой телефонный разговор с Андерсоном получился коротким. Он не сказал, где находится, отказался прийти в отель Фишера и не захотел, чтобы мы пришли к нему. Он выбрал «Байрон», заявив, что там всегда много народа. Я согласился, так как знал, где это место находится, — именно там я приходил в себя после того, как очнулся в парке Оксидентал, перед тем как отправиться в полицию сообщить об исчезновении Эми.
Я бросил окурок на мостовую, загасил его ногой и затуманенным взором посмотрел на толпящихся вокруг людей. Туристы, рыночные торговцы, взрослые, дети. Что-то продающие, покупающие или просто гуляющие. Они болтали, кричали или стояли молча. Все делали самые обычные вещи, однако выглядели немного странно. Тела двигались целеустремленно, но о руководящем их поступками разуме я мог судить только по результатам их действий. Возможно, все дело было в похмелье.
Чтобы убить пару минут, я подошел к банкомату и снял деньги. Дожидаясь, пока появятся банкноты, я принялся тереть глаза. Нужно взять себя в руки. Я чувствовал себя разъятым на части, совершенно разбитым и невероятно уставшим.
Двадцать минут спустя, после очередной чашки кофе, я кое-что заметил.
— Гляди, — сказал я Фишеру. — Похоже, сработало.
Он поднял голову. Через распахнутые двери кафе можно было видеть и слышать проходящую толпу. Иногда в ней возникали просветы, и в одном из них я заметил мужчину метрах в десяти от входа, неподалеку от того места, где я стоял и курил. Он отошел немного в сторону, а потом вернулся. Среднего роста, с изможденным лицом. Кожа на скулах посерела и свисала складками, но в целом он не слишком отличался от людей вокруг — если не считать глаз. Либо он собирался свергнуть американское правительство, либо стоял у самого края пропасти, которую видел только он.
— Это он, — сказал Фишер. — Во всяком случае, мне так кажется. Он заметно потерял в весе, если судить по той фотографии, которую я видел.
Я посмотрел мужчине в глаза и едва заметно кивнул. После чего откинулся на спинку стула, показав Фишеру, чтобы он последовал моему примеру, давая Андерсону шанс убедиться в том, что нас двое и что наши руки лежат на столе. И что за нашим столом есть еще один стул. Потом я взял чашку и сделал несколько глотков кофе.
Через пару минут Андерсон уселся рядом с нами, и я сразу увидел, что его глаза полны отчаяния и страха. Я пододвинул к нему свою чашку с кофе. Он взял ее и сделал глоток.
— Вы в порядке?
Его лицо дернулось. Не знаю, быть может, это должно было означать улыбку. Мне трудно себе представить, как бы в его положении ответил я. Дурацкий вопрос. Но иногда такие вопросы приходится задавать.
— Я Джек, — сказал я — А это Гэри. Я хочу, чтобы вы знали, Билл: мы оба думаем, что вы не убивали жену и сына. Я был в вашем доме и понял, что это работа чужака.
— Сейчас я не в силах об этом думать.
У Андерсона был хриплый голос, словно он сильно простудился.
— Конечно, — сказал я. Не думать о том, что произошло с его женой и сыном, было самым разумным в его положении. Я не сомневался, что психотерапевты дали бы другой совет, но у них есть дом и семья, куда они могут пойти в конце дня — Где вы живете?
— Где придется, — ответил Андерсон. — В разных местах.
— У вас есть деньги?
— Почти пятьдесят долларов, — сказал он. — Я купил зубную щетку и мыло. И дешевую смену одежды. Немного еды.
Я положил руку на стол рядом с его ладонью и слегка приподнял ее, чтобы Андерсон увидел под ней сложенные банкноты. Когда он заметил деньги, его лицо дрогнуло.
— Нет, — сказал он и покачал головой.
— Я даю вам в долг. И рассчитываю получить эти деньги обратно.
После коротких колебаний его рука сделала быстрое движение, и деньги перекочевали к нему в карман.
— Будете есть? — спросил я.
Он покачал головой.
— Нет, только кофе.
Я поманил официантку, и мы молчали, пока она не принесла еще кофе. Я понимал, что Андерсону необходимо дать время немного успокоиться.
Теперь заговорил Фишер.
— Что произошло, Билл?
Андерсон покачал головой.
— Откуда мне знать?
— Почему вы побежали?
— Потому что испугался.
— Вы не захотели войти в дом, чтобы посмотреть, что с ними? — спросил Фишер.
— Я бы тоже убежал, — вмешался я. — Соседи наверняка сделали все, что возможно. Да и полицейские были уже совсем рядом. К тому же вы ведь знали, что это произошло не случайно?
Андерсон заплакал. Ни поза, ни выражение его лица не изменились, казалось, он и сам не заметил, что с ним происходит. Только что щеки из сухих вдруг стали мокрыми. Он дрожащей рукой поставил чашку на стол.
— Мне в любом случае следовало войти в дом, — сказал он.
Именно так он и должен был поступить — но при этом не прикасаться к жене и сыну, чтобы не испортить улики. Но ему это знать ни к чему.
— Естественно, что вы так думаете, но все уже в прошлом и ничего нельзя изменить. Они были мертвы еще до того, как вы появились на вашей улице. Вы ничем не могли им помочь, но вас могли поймать или убить. Вы ведь это понимаете? Важно, чтобы здесь была полная ясность.
Он ничего не сказал. Повар перевернул парочку бургеров, и пламя горелки вспыхнуло ярче. Двое детей, сидевших в дальнем конце кафе, шумели так, будто знали, что у меня похмелье, и делали это нарочно.